«Интересно, чем на нем можно заниматься в свободное от работы время».

В штанах тут же напряглось. Бля. Ну вот что ему надо-то? Только ночью зажигал с какой-то телкой, она меня вымотала. А ему хоть бы что. Посмотрел на ширинку и тяжко вздохнул.

Кабинет отца сейчас уже не был похож на кабинет середнячкового бизнесмена. Теперь это был кабинет солидного миллионера. Вся мебель из красного дерева. Но поразили меня больше всего стол и кресло. Они были огромные. Тут же захотелось опробовать. Вот сколько меня на было? Четыре года? Четыре года я учился в Одессе. А батя так и не дал мне закончить нормально универ. Сказал, что здесь доучусь. Тем более, осталось немного, и нужна практика, если я хочу быть хорошим экономистом. Да, я, а не он. Батя хотел меня в мед сунуть. Но я упирался как мог. Мед – это вообще не мое.

Бля, нахрен я ему сдался? Вот есть же помощник, пусть он и разгребает эти его миллионы, а я бы еще спокойно потусил два года со своими. Преемник ему, видите ли, нужен, ха-ха-ха, очень смешно. Мне-то всего двадцать один, какой преемник? Сам он на Родос свинтил, а я тут впахивай. П@здец, красава.

Нет, в кресле мне все-таки хотелось посидеть, и уж если быть честным перед самим собой, то и почувствовать себя миллионером тоже хотелось, но твою же мать, не сегодня. Моя голова. Она гудит, как паровоз. Нужно срочно отыскать аптечку.

«Стоп».

Я увидел на столе телефон. Нажал кнопку.

– Эй, там есть кто?

Идиот. Ухмыляюсь сам себе. До двери трудно дойти.

– Доброе утро, Константин Ильич.

Ептыть, я аж подавился комком слюней.

– Чего ты сейчас сказала?

В ответ тишина. Забыл нажать на кнопку. Нажал.

– Как тебя там, слушай…

– Алина, – перебивает.

Она меня начала раздражать.

– Стоп, – сказал грубее, чем надо, – я говорю, ты слушаешь. Во-первых, чтобы больше я не слышал этого «Константин Ильич», – я скривился, – а во-вторых, принеси мне аспирина.

– Поняла, извините, – голос такой подавленный.

Мне стало как-то не по себе из-за того, что ей нагрубил, она же не виновата, что у отца такое дебильное имя. Я покачал головой. Зайдет – извинюсь.

Сел в кресло и замер, будто кол, во рту пересохло, а глаза въелись в фото напротив меня. Фея. Моя фея. Адреналин саданул в башку. Как ни готовился, как ни старался ее забыть, а не смог. Она меня преследовала четыре года, не отпуская, ее глаза, запах – она вся преследовала меня.

И что же теперь, она стоит рядом со Стасом, и у нее на руках крошечный комочек с белыми волосами и голубыми глазами. Девчонка так похожа на нее, но вот цвет глаз и волос – Стаса. Глаза огромные, небесно-голубые, маленькие ручки обнимают Варю за шею. Улыбается. А Варю обнимает Стас. Стас, а не я. Рядом отец и Вероника с огромным животом. Но теперь-то она уже родила, вот отец и слинял на Родос. Решили с малышом жить там. Я бы тоже был не против, но. Но туда к маме приезжает Варя, а я для нее теперь враг. Враг, которого не позвали на свадьбу. Враг, который чуть не погубил ее жизнь.

Я так увлекся самокопанием, что не заметил, как открылась дверь. Шевеление заставило оторваться от фотографии. Я медленно поднял глаза.

Туфли на каблуках черного цвета, тонкие щиколотки и икры обтянуты капроном, юбка-карандаш, тоже черная, округлые бедра, тонкая талия, серая водолазка и маленькая грудь под ней. У меня встал. Сука. Но ошибка этой девахи, пардон, секретарши, скорее всего была в том, что, когда я поднял взгляд выше, она облизала свои пухленькие губы и прикусила нижнюю.

Мне хватило десяти секунд для того, что выйти из-за стола, забрать у нее таблетки, швырнуть их на диван, прижать ее к себе и вдохнуть в легкие воздух, лишь для того, чтобы задохнуться и потерять рассудок. Варька, Варька пахла именно так, этот запах не выветрился из меня даже спустя столько времени.

Я прижал ее к стене возле двери. Повернул защелку, замок закрылся. Развернул девицу к себе спиной и уперся в ее зад членом, она застонала. Не сопротивлялась.

«Так почему же не облегчить себе жизнь на целый день?»

Попытался поднять ее юбку на бедра, но не получилось. Сука, разодрал нахрен этот разрез гребаный внизу, раздвинул ее ноги коленом. Она вся плавилась у меня в руках, словно пластилин.

«Сколько ей лет?» – проскользнула мысль, но ее выбило из головы, когда она потерлась своим задом о мой член.

Я целовал ее лицо, ее волосы, шею. Мало, мало открытого тела. Она упиралась руками в стену и пыталась вжаться в меня, я был на грани. Беру ее за руку, поднимаю рукава к локтям, от соприкосновения голых тел становится жарко.

– Твою мать, – сказал вслух, воздух вокруг нас замер.

Она поворачивается, смотрит большими карамельными (карамельными!) глазами на меня, и я перестаю дышать. Мне снится сон? Оживший кошмар? Передо мною стоит точная копия Вари, только волосы светлее. Те же глаза, тот же нос и губы, и подбородок.

Хочу поцеловать ее, но перевожу взгляд на ее руки, а они синие.

Она замечает мой взгляд, одергивает рукава, опускает юбку, но не краснеет, как было с Варей, нет, она становится белая, как смерть.

– Прости… простите, – заикается она. – Извините, – пятится к выходу, а в глазах застыли слезы.

Она уходит. А я стою и не могу пошевелиться. Как же так? На автомате подхожу к дивану, беру таблетки, наливаю воды в стакан и бросаю их туда. Они начинают шипеть, растворяясь. Химия. А моя память подкидывает картинку из прошлого.

Четыре года назад.

Звоню в дверь. Раз, два, три… десять. Я точно знаю, что она дома. Как только приехал с соревнований, тут же примчался к отцу, здесь живет она, девочка мой мечты, моя маленькая фея.

Мне никто не открывает. Достаю ключи. Я их нашел, когда в первый раз встретился с ней. Тогда-то и попал в плен этих карамельных огромных глаз на бледном хорошеньком личике. Тогда я в нее и влюбился. Правда еще не мог себе признаться в этом. Но случая не представилось отдать ключи обратно Варе, точнее, я почему-то тянул, не отдавал их. И вот теперь они мне пригодились.

Захожу в квартиру. Тишина, и лишь в ванной шумит вода. Меня пробило током. Током страха. У Вари погиб парень, и я зашел спросить, все ли у нее в порядке.

Подбегаю к ванной, распахиваю дверь. Варька сидит возле стены, смотрит в одну точку и что-то шепчет себе под нос.

– Варя! – зову ее.

Она не слышит, что-то бубнит. Подсаживаюсь ближе.

– Не хочу без тебя, не могу без тебя, не хочу без тебя… – повторяет, как заевшая пленка.

В моей груди залегают страх и обида. Почему обида? Я не мог понять. Вроде бы и знал, что любит другого, но так убиваться?

– Варя, – трясу ее за плечи.